![[Cherubina de Gabriaque]](images/cherubina.jpg)
Ja, mein Herz ist wie ein Becher
Herben Weins,
Denn es war nicht ganz vollendet
Unser Stelldichein.
Ich hab überall gesammelt
Blumen nur für dich,
Aber meine Blumen achtest
Du fast nicht.
Meinen Kranz, mein armes Kränzchen,
Reiß es nur entzwei!
Sieh mal, es wird immer kränklich
Ohne Liebe sein.
Angeknackst brach wie das Glas
Mein blutgefülltes Herz,
Doch es floss in breitem Strahl
Nur der Liebesschmerz.
1907
Paris
für S. Makovskij
Deine Blumen … Blumen eines Freundes,
Blumen meines Spaniens sind sie,
Die ich in meinen unglücklichen Träumen,
In einem engen Kreisumriss verschließ'.
Mit müdem Blicke werde ich verzaubern
Zwölf feuerrote Nelken schließlich so –
Bis hell in ihrem Kreis dein liebes, trautes
Bildnis aus dem tiefen Dunkel loht.
Und ich sage … nein, ich werde schweigen, –
Weil ich keine leisen Worte weiß;
Denn im Moment kenn ich nur eine Freude:
Die Blumen voller stummer Zärtlichkeit.
1909
Petersburg
Ein einziges Mal, wie Farnkraut, blüh ich
In trunkener Nacht, im Frühlingsgewitter …
Folge mir zur Waldesmitte,
Im Hexenring, komm, pflücke mich!
O liebe mich! Bin dir ganz nah!
Ergib dich meinem Liebestrank,
Ich bin wie Mandeln, tödlich, bitter,
Zart wie der Tod, doch trügerischer.
(1909)
Bitter und wild duftet die Erde:
Wie dunkel die Nelke das Feld überwuchert!
Ich werfe ins Gras das Kleid von den Schultern,
Und brenne im Feld, am Abend, als Kerze.
Ich laufe ins Weite, die Spuren sind feucht,
Zärtliche Nacktheit am Wasser erblüht.
Als weiße Koralle im Weidengesträuch,
Röter sich rötend, mein rotes Haar glüht.
(1909)
Ego vox ejus
In all den blinden Neumondnächten
Von dumpfer Sorge tief erfüllt,
Steh ich verzaubert, eine Hexe,
Am dunklen Fenster, stumm und still.
Verdoppelt von der Fensterscheibe,
Stehn Kerzen vor und hinter mir,
Und es erscheinen Möglichkeiten
Und drohn vom andern Zimmer her.
In den dunkelgrünen Spiegeln
Der alten Fenster, eisbedeckt,
Kaum sichtbar bleiche Locken glühen,
Nicht meine, und ein wirrer Schreck
Schnürt mir das Herz mit rotem Faden.
Was, wenn ein ferner Wetterstrahl
Im Glas ihr nahes Antlitz malte
Und ihrer Augen Blickgewalt?
Was, wenn ich grade jetzt erblickte
Die Winkel ihres offnen Munds,
Und sich vor meinem Aug entwickelt,
Die mir verhasst aus süßem Grund?
Jedoch des Fensters Wasser wählten
Es, stumm zu bleiben, dunkel, leer,
Und sie, die meine Seele quälte,
Begegnet mir wohl niemals mehr.
(1909)
Flöten und auch Zimbeln
Hell im Ballsaal schimmern
Durch die Nacht;
Solln die Becher klingen,
Augen, die da sinken, –
Hab's erfasst …
Die Korallenlippen,
Wen sie wohl berücken
Zauberhaft … ?
(1909)
Dunkel-violette Veilchen
Bringst du jeden Tag zu mir.
O wie kindlich und wie kleinlich!
Willst du damit mich verführn?
Dein Verstand hat nicht bedacht, dass
Liebe: Wissenschaft und Kunst;
Mit dem Lächeln der Verachtung
Krümmt sich leicht mein feiner Mund.
Meiner Düfte alte Gifte
Haben längst dich süß berauscht!
Und mein müder Blick vernichtet
Deinen kargen Blumenstrauß …
(1909)
Мое сердце – словно чаша
Горького вина,
Оттого, что встреча наша
Не полна.
Я на всех путях сбирала
Для тебя цветы,
Но цветы мои так мало
Видишь ты.
И венок, венок мой бедный
Ты уж сам порви!
Посмотри, какой он бледный
Без любви.
Надломилось, полно кровью
Сердце, как стекло.
Все оно одной любовью
Истекло.
1907
Париж
С. Маковскому
Твои цветы… цветы от друга,
Моей Испании цветы.
Я
их замкну чертою круга
Моей безрадостной мечты.
Заворожу
печальным взглядом
Двенадцать огненных гвоздик,
Чтоб предо мною с ними рядом
Из мрака образ твой возник.
И я
скажу… но нет, не надо,–
Ведь я не знаю тихих слов.
И в
этот миг я только рада
Молчанью ласковых цветов.
1909
Петербург
Лишь раз один, как папоротник, я
Цвету огнем весенней, пьяной ночью…
Приди за мной к лесному средоточью,
В заклятый круг, приди, сорви меня!
Люби меня! Я всем тебе близка.
О, уступи моей любовной порче,
Я, как миндаль, смертельна и горька,
Нежней, чем смерть, обманчивей и горче.
(1909)
Горький и дикий запах земли:
Темной гвоздикой поля поросли!
В травы одежду скинув с плеча,
В поле вечернем горю, как свеча.
Вдаль убегая, влажны следы,
Нежно-нагая, цвету у воды.
Белым кораллом в зарослях лоз,
Алая в алом, от алых волос.
(1909)
Ego vox ejus
В слепые ночи новолунья,
Глухой тревогою полна,
Завороженная колдунья,
Стою у темного окна.
Стеклом
удвоенные свечи
И предо мною, и за мной,
И облик комнаты иной
Грозит возможностями встречи.
В темно-зеленых зеркалах
Обледенелых ветхих окон
Не мой, а чей-то бледный локон
Чуть отражен, и смутный страх
Мне сердце алой нитью вяжет.
Что,
если дальняя гроза
В стекле мне близкий лик покажет
И отразит ее глаза?
Что,
если я сейчас увижу
Углы опущенные рта
И предо мною встанет та,
Кого так сладко ненавижу?
Но окон темная вода
В своей безгласности застыла,
И с той, что душу истомила,
Не повстречаюсь никогда.
(1909)
Флейты и кимвалы
В блеске бальной залы
Сквозь тьму;
Пусть звенят бокалы,
Пусть глаза усталы, –
Пойму…
Губ твоих кораллы
Так безумно алы…
К чему?
(1909)
Темно-лиловые фиалки
Мне каждый день приносишь ты,
О, как они наивно-жалки,
Твоей влюбленности цветы!
Любви изысканной науки
Твой ум ослепший не поймет,
И у меня улыбкой скуки
Слегка кривится тонкий рот.
Моих духов старинным ядом
Так сладко опьянился ты,
Но я одним усталым взглядом
Гублю ненужные цветы.
(1909)